... С другой стороны, порох привнес в сражение элемент механизации. В солдате теперь ценилась не ярость, а хладнокровие. Свирепость — излишнее качество для человека, занятого сложным делом пушечной или ружейной стрельбы. Орудийная прислуга все меньше напоминала воинов. В конце концов, бой вела пушка — пушкари были всего лишь обслугой при ней.

Порох сделал войну непомерно дорогой. Он и сам был весьма недешев. Согласно некоторым подсчетам, пушечный выстрел в XVI веке обходился в пять талеров — сумма, равная месячному жалованью пехотинца. А уж сами пушки были и вовсе разорительными для общественного благосостояния. Их отливали из дорогого металла высокооплачиваемые специалисты, а для перевозки орудий на поле боя требовалось беспрецедентное количество тягловых животных. В артиллерийском обозе испанской армии, воевавшей в Нидерландах в 1554 году, насчитывалось пятьдесят пушек и пять тысяч лошадей.

Дороговизна артиллерии и боеприпасов способствовала централизации государства. Налоги становились все более неотвратимыми и обременительными — именно пушки, по выражению одного историка, были «наилучшим сборщиком налогов». Мелкие государственные образования — герцогства и независимые города — не могли позволить себе такой же артиллерийский обоз, как у Карла VIII. В результате им приходилось уступить власть князьям и королям, у которых хватало денег на современное оружие. Так начали формироваться современные государства.

Дж. Келли "Порох"

Бронзовый коринфский шлем гоплита.

Древняя Греция, ок. 460 год до н.э.

Распространенные типы греческих шлемов:

1. Вверху - Коринфский
2. Справа - Фракийский
3. Снизу - Фригийский

Юный барабанщик полка Королевских Шотландских драгун. Британская армия, начало XIX века.

Бронзовый корабельный таран, Древняя Греция.

"Поединок. Схватка с шотландским стрелком во время Крымской войны 1853-1856 гг."

Шотландец из состава 42-ого Королевского Хайлендского пехотного полка.

1899 год
Автор: Алексей Попов

Греческий бронзовый щит, посвященный Дельфийскому святилищу, около 700 г. до н.э.

Стрельцы, XVII век.

Из альбома "Ландскнехты" 1530 года, изданного в Нюрнберге Гансом Гульденмундом и Никласом Мельдеманом.

Из жж Сергея Махова о бортовом залпе корабля

... Согласно 3-му закону Ньютона "сила действия равна силе противодействия". Пушка, выпуская снаряд, получает такую же отдачу, с какой силой снаряд выходит из дула. Так, согласно опытам Каруаны, 32-фунтовая незакрепленная пушка весом в 69 хандервейтов 2 квартера и 11 фунтов (3.5 тонн) при выстреле на ровной поверхности полным зарядом отпрянула при выстреле на расстояние в 50 футов 3 дюйма (15,3 м), что на 3 фута больше, чем вся ширина батарейной палубы. Именно поэтому пушки крепились к борту корабля канатами. Длина одного каната (правого или левого) была равна 3 длинам пушки, если считать от дульного среза до окончания каморы. Откат при выстреле шел со скоростью 6 футов в секунду. Действия на борта (через канаты) было следующим - 32-фунтовка давала обще натяжение 8 тонн на рым-болт. 24-фунтовая - 7 тонн. 12-фунтовая - 6 тонн. Таким образом, если выстрелить одновременно из всех пушек, то полная сила на борта будет равна от 1300 (для 74-пушечников) до 1800 (для 100-пушечников) тонн на борт. Естественно, при таком напряжении на борт, корабли расшатывались, горизонтальные связи ухудшались, в корабле появлялись течи, и т.д. Именно поэтому стреляли чаще всего лагом, то есть пушки вели огонь с небольшими интервалами относительно друг друга.
Ядро из 32-фунтовки с полным зарядом на 370 ярдах (338,33 м) могло пробить 3 фута (0.9) дубовой обшивки или 6 футов (1,83 м) ели и сосны. Однако уже на 600 ярдах "бронепробиваемость" падала в 2.5 раза. Но очень часто в ближнем бою 32-фунтовки снабжали не полным, а половинным, или третичным зарядом. Так, при заряде пороха в 4 фунта (1.8 кг) 14-кг ядро пушки работало по типу карронады, и не пробивало, а проламывало борт, давая во время выстрела кучу щепы.
Вот реконструкция результатов стрельбы уменьшенным зарядом:

Ну и о шуме.
Шум выстрелов при Трафальгаре разносился на 60 миль, в том числе и на берегу,и это при том, что корабли были на расстоянии 15-20 миль в море относительно берега. Спасало экипажи пожалуй то, что шум снаружи был гораздо больше, чем шум внутри батарейных палуб. Кроме того, во время погони или сближения команды батарейных палуб были в роли статистов, поэтому когда наставал их черед - все неприятности от шума или дыма уступали азарту боя. Кстати, чтобы раз и навсегда закрыть вопросы по количеству обслуги на одну пушку. Согласно директивам адмиралтейства от 1758 года количество людей определялось как вес пушки в фунтах, деленный на 500. ТО есть к примеру 32-фунтовая пушка весила 7804,364 фунтов, делим на 500 - получаем 15 человек. Обычно добавляли (либо убирали) 1 человека, ибо как мы помним, эти 15 человек должны были обслуживать две пушки, на противоположных бортах, а это удобнее делать четным числом людей.

Коринфский шлем, Сицилия, начало 5 в до н э.

Турнирный бой на копьях. Рисунок чернилами 1509 года. Немецкий художник Лукас Кранах Старший.

Конный аркебузир, Англия, первая половина XVII века
Худ. Томас Баркер, XIX век.

Бронзовый шлем с двойным гребнем, датируется I веком до н.э.
Найден в 2008 году в могиле воина в Северном Берстеде, Англия.

Верхнее фото - оригинальный шлем, нижнее - реконструкция.

Шлем работы знаменитого оружейника Лоренца Хельмшмида для императора Максимилиана I. Аугсбург, ок. 1495 г.
Музей Вены.

Описание атаки французской колонны на британский строй (Наполеоновские войны)

«Англичане, – обычно занимали хорошо защищенные позиции, господствующие над местностью, и демонстрировали только часть своих сил. Сначала в дело вступала артиллерия. Затем в большой спешке, без рекогносцировки позиций врага, не получив времени на изучение того, возможна ли фланговая атака, мы шли маршем прямо в лоб на врага, чтобы взять быка за рога. Примерно за километр до строя англичан наших людей охватывало волнение, они начинали переговариваться друг с другом и ускоряли шаг; колонна начинала немного терять равнение.

Англичане оставались недвижимы, держа оружие в положении «к ноге». Из-за их неподвижности их строй казался длинной красной стеной. Эта неподвижность неизменно производила впечатление на молодых солдат. Очень скоро мы оказывались уже очень близко от них, крича: «Да здравствует император! Вперед! В штыки!» Мы брали на мушку их кивера; колонна начинала распадаться на две, строй ломался, смятение переходило в суматоху; наконец раздавались наши первые выстрелы. Строй англичан оставался недвижим, они стояли молча и неколебимо, с ружьем к ноге, и, даже когда мы приближались метров на 250, они, казалось, совершенно не обращали внимания на бурю, которая вот-вот должна разразиться. Контраст был поразителен; в глубине души каждый из нас чувствовал, что противник вот-вот откроет огонь и этот огонь, столь долго сдерживаемый, будет просто ужасен. Наш порыв глох. Моральное превосходство самообладания, которое ничто не нарушало (даже если это была только видимость), над беспорядком, отупляющим себя криками, воздействовало на наше сознание.

В этот момент наивысшего напряжения строй англичан вскинул ружья к плечу. Неописуемое чувство охватило наших людей, когда противник открыл огонь. Сосредоточенный огонь противника косил наши ряды; при каждом залпе один из десяти падал, сраженный пулей, мы развернулись, стараясь сохранить равновесие; и тут три оглушительных крика нарушили столь долгое молчание наших противников; с третьим боевым кличем они уже бросились на нас, преследуя беспорядочную толпу бегущих».

Из мемуаров генерала де Фуа.

Головные уборы британской пехоты 1747-1783.

Фитильная аркебуза с принадлежностями для заряжания, чистки, экстракции зарядов и отливки пуль, рисунок из воинского наставления XVI века.